Атабаска - Страница 7

— Может быть они скрыли улики, свидетельствующие о саботаже?

— Не хочу строить домыслов.

— Будь, по-вашему. Известны ли вам или Броновскому какие-нибудь подозрительные личности в Фэрбенксе?

— Зависит от того, кто, по-вашему, попадает под это определение. Если вы имеете в виду защитников окружающей среды, которые были против строительства трубопровода, то да. Сотни.

— Но они, я полагаю, всегда действуют открыто и дают свои имена и адреса, когда обращаются в газеты.

— Да.

— К тому же, это люди чувствительные и неагрессивные, всегда остающиеся в рамках закона.

— Других подозрительных я не знаю. В Фэрбенксе пятнадцать тысяч жителей, наивно думать, что все они чисты, как свежевыпавший снег.

— Что об аварии думает Броновский?

— Его там не было.

— Я спрашиваю не об этом.

— Но он тогда был в Нью-Йорке. Он еще не работал у нас.

— Следовательно, он новичок в кампании.

— Да. По вашим меркам, он автоматически попадает под подозрение, я полагаю. Если вы собираетесь напрасно тратить время, копаясь в его прошлом, вы вольны делать это, но мы его проверяли и перепроверяли трижды. Полицейское управление Нью-Йорка подтвердило его непорочность. И он, и его кампания имеют — имели — безупречную репутацию.

— Не сомневаюсь. Какова квалификация у него самого и у его кампании?

— Одинаковая. Он руководил одним из крупнейших и бесспорно лучших агентств безопасности Нью-Йорка. До этого, он был полицейским.

— На чем специализировалась его кампания?

— На самом лучшем. Главным образом, на охране. Дополнительная охрана для горстки крупнейших банков, когда их собственная служба безопасности страдает от дефицита кадров из-за отпусков или болезней. Патрулирование жилья богатейших людей Манхаттана и Лонг-Айленда во время больших светских раутов, чтобы предотвратить бесстыдное улепетывание с драгоценностями гостей. И третье, обеспечение сохранности на выставках драгоценных камней и живописи. Если бы вам удалось уговорить голландцев дать на пару месяцев для выставки «Ночной дозор» Рембрандта, Броновский был бы тем человеком, которого вы послали бы за картиной.

— Что могло побудить такого человека все бросить и перебраться сюда, на край света?

— Он не говорит. Да этого и не требуется. Ностальгия. Более точно, ностальгия его жены. Она живет в Анкоридже. Он летает туда на выходные.

— Я считал, что полагается четыре полных недели отработать прежде, чем получишь выходной.

— К Броновскому это не относится, только к тем, кто работает постоянно здесь. Номинально его рабочее место здесь, но он отвечает за весь трубопровод. К примеру, если что-то случается в Вальдезе, он оказывается гораздо ближе, если находится в квартире жены, чем, если бы находился здесь. Он очень легок на подъем, наш Сэм. Владеет и сам управляет самолетом. Мы оплачиваем только топливо, это все.

— Нельзя сказать, что он без гроша за душой.

— Не могу не согласиться. Ему нет необходимости работать, но он не может без дела. Что до денег, так он владеет контрольным пакетом своей кампании.

— Не было ли злоупотребления служебным положением?

— Как он мог злоупотребить там служебным положением, если он даже не выезжал из штата с тех пор, как приехал сюда год назад.

— Надежный парень, кажется. Такие наперечет. Дональд? — Демотт посмотрел на Маккензи.

— Да. — Маккензи взял в руки неподписанное письмо. — ФБР это видело?

— Нет, конечно. Какое отношение имеет к этому ФБР?

— Это может иметь к ним самое непосредственное отношение и очень скоро. Я знаю, что аляскинцы считают, что они отдельная нация, что здесь частное феодальное владение, и что вы относитесь к нам, несчастным, как к низшим сорока восьми, но вы являетесь, тем не менее, частью Соединенных Штатов. Когда нефть отсюда достигает Вальдеза, она транспортируется оттуда в один из штатов западного побережья. Любые перебои в поставке нефти между Прудхо-Бейем и Калифорнией рассматривались бы как противозаконное вмешательство в торговые отношения между двумя штатами, и ФБР было бы вовлечено автоматически.

— Но пока такого не произошло. Кроме того, что может сделать ФБР? Они и о себе-то не смогут позаботиться. Нам придется спасать их от замерзания до смерти уже в первые десять минут их пребывания здесь. Они смогут выжить только под крышей, и что они смогут сделать? Оккупировать наши компьютерные терминалы и основные линии связи и поднять тревогу на станциях в Прудхо-Бейе, Фэрбенксе и Вальдезе? У нас есть высококвалифицированные специалисты, способные отслеживать более трех тысяч источников тревожной информации. Приставить к этому делу фэбээровцев, все равно, что заставить слепого читать Санскрит. И внутри, и снаружи они будут только мешаться под ногами у тех, кто занят делом.

— Патрульные Аляски могли бы выжить. Я полагаю, они выживают там, где вашим собственным людям не выжить. Вы обращались к ним? Вы поставили в известность администрацию штата в Джуно?

— Нет.

— Почему?

— Они нас не любят. Разумеется, если бы была физическая угроза, беспорядки, они бы незамедлительно вмешались, но до тех пор, они предпочитают делать вид, что ничего не знают. Не могу сказать, что я их виню за это. Прежде, чем вы спросите, почему, я вам скажу. Худо ли, хорошо ли, но мы наследовали «Аляске». Они построили трубопровод и следят за ним, а мы его используем. Боюсь, здесь существует широкая серая зона неразличимости. В глазах большинства людей они были трубопроводом, а мы им стали.